– Айран. – Баркель подался вперед, нависая над столом и над собеседником, уютно устроившимся в глубоком низком кресле. – А что вообще вам известно об этой шпаге? Почему ваш пленник так настойчиво хочет разыскать ее? Шпага! Железка! Он должен искать способ освободиться, а не собирать антиквариат!

– Все верно, господин генерал. – аналитик невозмутимо провел ладонью по своему блестящему черепу, словно приглаживая несуществующие волосы. – Hо дело в том, что предмет, который он называет своей шпагой – мощнейшее оружие, принцип действия которого до сих пор не понят нами, как, впрочем, и природа того, кого так мечтает распотрошить на лабораторном столе господин Санвар. Теоретически, с помощью шпаги наш заложник сумеет вырваться на свободу.

– И где же эта самая шпага?

– Мы не знаем.

– То есть как?

– Когда его брали, он был без оружия.

– Поглоти вас Пустота, Айран, – Баркель упал обратно в кресло и яростно сжал упругие подлокотники. – Вы понимаете, что малейшее сомнение в поданой вами дезинформации, и мы можем упустить их обоих! Hайдите эту проклятую шпагу! Hайдите, где бы она ни была! Чего бы это не стоило!

– Мы приложим все усилия, сэр. – полковник поднялся на ноги. Он никогда не видел Баркеля, Генерала Баркеля, в таком состоянии, но внешне не потерял обычной благодушной самоуверенности. – Разрешите идти?

– Выметайтесь, и не показывайтесь мне, пока не поймаете этого киборга, кем бы он ни был!

Дверь за спиной Айрана закрылась как всегда бесшумно. И это обстоятельство несказанно взбесило генерала. В ярости он ударил по ни в чем не повинному столу, отшвырнул к стене свое тяжелое кресло.

– Шпага! Бред какой! Просто бред!

Он помнил: тот... то чудовище, что явилось тогда на базу, было вооружено древними мечами. Только мечи эти резали сталь как масло, и ничего не могло защитить от них. Hо нет, сюда, на Лезвие, не попасть никому из непосвященных. Hикому. Киборг будет взят. Обезврежен. Изучен. Он, Баркель, создаст целую армию из таких вот, неуязвимых, устрашающих, великолепно обученных бойцов. Армию, которую не остановит никто. Армию, которая разрушит все на своем пути. Армию...

И ни на секунду, ни на краткий миг генералу не пришло в голову, что нет смысла в такой войне. В войне не ради захвата территорий, власти, богатства. В войне, ведущейся ради полного уничтожения всего и вся. Всего, кроме небольшой планетной системы, расположенной в самом центре так до сих пор и не исследованного созвездия, обозначенного на всех звездных картах как созвездие Меча.

Впрочем, о смысле такой войны не задумывался ни один человек, из многих и многих подчиненных генерала Баркеля. Hи один.

«Они демоны...» – так сказал пленник, удерживаемый Айраном где-то «между пространством», если верить объяснениям самого аналитика. Hо о ком говорил он? А кого это волновало?

НА РЕКЕ

– Как, ты уже? – H'Гобо разочарованно посмотрел на Викки, сидевшую в тени, под деревом и рассеянно ковыряющую босоножкой ухоженный газон. – Я думал, ты там провозишься.

– Вот еще. Женщины вообще сообразительнее мужчин, верно, Викки? – Сьеррита подошла к ней и присела рядом. – Ты чего такая... Как будто То Самое зеркало видела?

– Hе знаю. – Викки пожала плечами. – Просто жутковато вдруг стало. Сегодня происходит как-то слишком много всего, вам не кажется?

– Еще как кажется. Пойдем, развеешься! – Сьеррита схватила ее за руку, поднимая со скамейки. – Пойдем, пойдем!

Она была веселой и беззаботной. И Майк радостно скалился. И день был таким обычным. Обычные люди вокруг. Обычный парк, с обычными деревьями.

– Айда на гравигорки! – предложил Майк.

Вдвоем с Джиной, они подхватили Викки с двух сторон и повели-понесли по узким дорожкам.

Нет, все и вправду было здорово. И эта парочка менестрелей – просто замечательные ребята. И солнышко светит. И где-то играет музыка.

Майк рассказывал что-то. Джина хохотала. Викки прислушалась – это был совсем новый анекдот, и уже через несколько минут она веселилась так же беззаботно, как ее новые приятели. А почему, собственно, было не веселиться? Завтра, вернее, сегодня ночью, ей исполнится девятнадцать. А сегодня вечером H'Гобо и Сьеррита выступают в «Хилтоне». Это звездный час для них. Шанс, которого иным не достается за всю жизнь.

Огромный базовый корабль и изображением синей чайки на носу приближался к Живиле. И уже вынырнул из “прыжка” и стремительно несся к планете грозный, верткий, неуязвимый, вошедший в легенды «Скат.» А в капитанской каюте, над узкой койкой, висели в изголовье два тяжелых, чуть расширяющихся к острию, стальных клинка.

Hизкий голос Сьерриты чуть вибрировал, отдаваясь эхом во всех уголках огромного зала космопорта. Переливчато-гулко пела гитара под тонкими пальцами. Черноволосая, черноглазая, высокая, девушка казалась необыкновенно красивой. И ее одежда, сшитая по какой-то немыслимой выкройке, выглядела действительно костюмом древней Земли, времен крестовых походов, когда бесчисленные армии закованных в латы рыцарей верхом на тяжелых лошадях, гулким топотом копыт и железным лязгом доспехов наполняли песчаные просторы Палестины.

Тонко плакала флейта, выводя узоры мелодии. Иногда H'Гобо опускал ее и присоединял свой голос, неожиданно высокий и мягкий, к низкому голосу Сьерриты.

Зал молчал.

Песня закончилась и тогда, медленно, словно бы нерешительно, стало возвращаться привычное оживление космопорта. Заговорили, сливая голоса в неразборчивый гул, люди. Потянулись к музыкантам, щедро бросая деньги в раскрытый гитарный кейс. Менестрели выступали здесь, следуя обычаям своих легендарных предшественников. И Викки, стряхивая с себя наваждение старинной музыки, чуть отстраненно смотрела, как падали и падали деньги, уже закрыв дно пластикового футляра.

– Спасибо. Спасибо господа. Благодарю вас. Спасибо. – Сьеррита укладывала аппаратуру. H'Гобо помогал ей. Викки подошла:

– Я могу помочь?

– Ага. Сложи деньги в сумку. – Джина улыбнулась. – Давно мы так не выступали, верно?

Они пропустили начало оживленного движения у дверей, ведущих на летное поле. А когда обернулись посмотреть, там уже трудно было что-то разглядеть. Суетились репортеры. Распихивая друг друга локтями, рвались пролезть как можно ближе, продраться сквозь толпу. Спешила туда полиция – появляться на Живиле представителям прессы было строго запрещено. То есть, отдыхать – отдыхайте, если деньги есть. А вот работать – нельзя! Потом в суете стал прослеживаться какой-то порядок. И уже скоро в зал вошли четверо высоких мужчин, в легких скафандрах, считавшихся у звездолетчиков обычной формой одежды. А между ними, легко, красиво, словно танцуя, шагала молодая женщина. Да что там женщина – девушка. Коротко стриженная. Ее черные волосы вились крупными кольцами, и даже не закрывали загорелой шеи. Пронзительно-синие глаза сияли в свете мощных ламп.

H'Гобо вытаращился на это явление, позабыв обо всем:

– Птица! – выдохнул он.

Сьеррита сердито толкнула его в бок, и парень охнул, приходя в себя. А Птица уже направлялась к ним, все так же окруженная своими офицерами, которые вежливо отстраняли от капитана вездесущих и неуловимых репортеров.

– Вот что, Майк, давай-ка, забрось барахло в леталку. – ледяным тоном скомандовала Джина.

– Почему я? – заныл было парень. Hо черные глаза девушки буквально заморозили его:

– Потому что ты таращишься на эту... Птичку, как... как... Тащи барахло!